Панфилова Виктория Валерьевна, ГБУДО г. Москвы ДШИ «Родник», 2017.Характерные черты образа Востока в понимании стиля эпохи. Истоки восточной тематики в культуре XIX века
Изучение Востока в гуманитарной науке на протяжении долгого времени было связано с многочисленными попытками интерпретаций положений восточных религиозных и философских систем, осмысления норм и ценностей, анализа образа жизни народов традиционного Востока, исследования восточного менталитета.
Интерес к Востоку был неслучаен. Первые учения о человеке, появившиеся в государствах Древнего Востока (Древней Индии и Древнем Китае), стали основой способа мышления, образа жизни, культурных образцов и традиций современных нам стран Востока. Сформулированный писателем Р. Киплингом императив: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда», – объясняет причину особенно пристального внимания к Востоку: он является абсолютной оппозицией западному миру, а потому всегда вызывал неподдельный интерес Запада и России, представляющей собой географическое и духовное пространство пересечения двух полярных систем.
В течение XIX и XX столетий представления о Востоке принимали разные формы, сохраняя при этом его резкое противопоставление Западу. Исследования Востока на Западе традиционно связывают с именами Р. Эмерсона, Г. Торо, философов-экзистенциалистов А. Камю, Ж. Сартра. Нетождественность, антагональность ценностей и идеалов Востока и Запада, так или иначе, нашли свое отражение в трудах А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, Г. Гердера, Г. Гегеля, К. Маркса, О. Шпенглера, Э. Трельча, М. Вебера, Л. Массиньона и Г. Гибба, Ш. Эйзенштадта и С. Хантингтона.
Отметим, что под образом Востока мы понимаем социальный стереотип (от греч. stereos – твердый и typos – отпечаток), некий мыслительный конструкт, сформированный в общественном сознании, являющийся упрощенным способом восприятия Востока как некоего социального объекта.
Восток для России изначально исторически был связан с монголо-татарским нашествием, поскольку под влиянием этого фактора сформировался и первый собирательный образ Востока. Это положение иллюстрировали многочисленные русские поговорки («Незваный гость хуже татарина», «В татарских очах нет проку», «Неволей только татары берут»), былины, сказки. Позднее, с развитием мореплавания и восточной торговли в Московском государстве стереотипный образ Востока стал видоизменяться, олицетворяться с Индией, Турцией, Персией и постепенно дополняться новыми элементами: роскоши, древности, неги, страсти, особой красоты, магической тайны.
Особую роль в симпатии к Востоку и неприятию Запада Россией сыграло падение Константинополя в 1453 г. Появившаяся концепция «Москва – третий Рим» закрепила в русской культуре идею изоляции православного Востока и отвержения «поврежденного» Запада. Исследователь Л. Черная указывает, что к началу XVII в. в русском религиозном сознании мир был поделен на две части — Восток и Запад, причем Восток приравнивался «всей Вселенной», а Запад был лишь оплотом чуждой веры, местом вокруг Рима, рядом с папой. Русские при этом себя идентифицировали с Востоком. Возможно, именно эта самоидентификация и повлекла за собой традицию восприятия и изучения России (до петровских преобразований, после них, и даже на современном этапе) в Европе как восточной страны.
Неподдельный интерес к самобытности Востока и непознанной ментальности людей, населяющих самые разные страны восточного мира, раскрывался в наследии российских ученых императорской Академии наук, которая организовывала экспедиции в Сибирь, Поволжье, Кавказ и другие регионы империи. Кавказ с конца ХVIII в. во многом стал олицетворением Востока для России, благодаря вниманию к его природному миру, прошлому, быту, нравам и традициям многих русских историков, этнографов, географов, естествоиспытателей.
Важно заметить, что для России, как и для других стран, Запад и Восток были отнюдь не географическими понятиями, тем более что у разных народов содержание этой дихотомии исторически менялось. В XIX веке Западом в России называли страны Европы, которые, в свою очередь, считали Россию Востоком. При этом по отношению к народам своих южных и восточных территорий Российская империя была Западом. Оба мировых пространства воспринимались при этом россиянами как «чужие», чему способствовали и конфессиональные различия: православная страна в окружении католических и мусульманских.
Вообще, вся история России с 60-х гг. XVIII до 60-х гг. XIX столетия представляет собой период драматических событий, оставивших кровавый след в памяти соотечественников. С 1768 г. С перерывами в 13 и 15 лет Россия участвовала в трех турецких войнах, укрепляя свое могущество в черноморском бассейне. В пределах границ империи оказывались Крым и Бессарабия. В 1801 году присоединение Грузии спровоцировало русско-иранский конфликт, закончившийся подписанием Гюлистанского мира, по условиям которого к России отошли территории Дагестана и Северного Азербайджана.
В XIX веке в историю России были вписаны новые драматические страницы. Если проанализировать внешнеполитическую деятельность России первой половины этого столетия, то можно заметить, что среди основных направлений вновь был обозначен «восточный вопрос», занимающий первое место. Россия, укрепляя свое влияние в ближневосточном регионе, вскоре утратила успехи, достигнутые русской дипломатией. Стремление России закрепиться в кавказском регионе (Дагестан, Чечня, Адыгея) привело к многолетней войне 1817 – 1864 гг. Мусульманское население Кавказа и Закавказья, направляемое духовенством, объявляет «газават» - священную войну против «неверных». Эта война стала незаживающей раной в жизни России, принеся гибель лучших представителей духовной интеллигенции – цвета русской нации.
В официальной идеологии в этот период наблюдались усиленное апеллирование к патриотическим чувствам общества. Создается культ русского солдата и русского штыка. Укрепление имперской мощи государства способствовало росту национальной гордости, для чего были веские основания. К середине XIX века территория Российской империи увеличилась до 18 миллионов квадратных километров, и вдвое выросло население (достигнув цифры более 70 миллионов человек). При этом его 13% составили народы восточных и южных регионов. Россия стала многонациональной страной.
Интересно, что русская культура в это время относилась к новым имперским подданным весьма двойственно. Судить об этом сегодня нам позволяет поэзия А.Пушкина, обладавшая огромной силой воздействия на современников и служившая своеобразным «камертоном» в формировании общественного мнения. В своей поэме «Кавказский пленник» (написанной в 1820-1821 гг.), и запечатлев события кавказской войны поэт, в духе Ж.-Ж. Руссо, восхищается свободолюбием независимых черкесов, их гостеприимством, простотой и естественностью нравов. Однако завершает он поэму гимном двуглавому орлу и русским войскам, прошедшим по Кавказу «как черная зараза, уничтожая свободолюбивых черкесов». Вместе с тем в России к многонациональным подданным относились с подозрением и даже прямой враждебностью. Мусульманский мир представлялся варварским, которому русское оружие несло цивилизацию и подлинную религию – православие.
С 60-х годов XIX века в кругах отечественной интеллигенции начали зреть антимилитаристские настроения – вполне закономерное явление для любого агрессивно расширяющегося государства. В передовых слоях общества усиленно обсуждались вопросы – насколько была необходима такая длительная и кровопролитная война, и какую реальную пользу принесли столь тяжко одержанные военные победы. На чаше весов общественного мнения определялась важность гуманизма и патриотизма. Реалистическое искусство сделало выбор в пользу первого из них. Решающим событием, имевшим огромный общественный резонанс, стала выставка картин 1874 года знаменитого художника-баталиста В.Верещагина. Представленные им полотна с безжалостной правдивостью запечатлели ужасы туркестанской военной кампании, тем самым, в полной мере демонстрируя цену доставшихся побед.
Дилемма Запад – Восток остро проявила себя и в философских, и в эстетических концепциях XIX века. Представление о Востоке как особом духовном материке было характерно для философских работ Е. Блаватской, В. Соловьева, Н. Рериха, Н. Бердяева, К. Аксакова, творчества художников самых различных жанров и направлений начала ХХ века (постановок балета С. Дягилева, поэзии К. Бальмонта, М. Волошина, С. Есенина, Н. Гумилева, З. Гиппиус и др.).
В общественной жизни отмежевание России от Запада оформилось в конце XIX века в концепции славянофилов, отстаивающих для страны собственный, не похожий на западный путь социально-экономического развития. Логически это сблизило Россию с восточным миром, при этом, как отмечает востоковед Л. Васильев, даже октябрьская революция – следствие схожести России и Востока: «Марксистский коммунизм с его командно-административно-редистрибутивной системой - копия традиционного Востока. … к 1917 г. Россия добилась на пути вестернизации не слишком многого, причем именно это печальное обстоятельство помогло марксистскому социализму укрепиться в стране». Абсолютизация идей исконности и западных заимствований в спорах о характере русской культуры славянофилов и западников выявила противостояние Запада и Востока особенно остро. Дискутируя о том, к какому типу цивилизационного и культурного развития тяготеет Россия, представители полярных концепций решали краеугольную проблему национальной самоидентификации, которая в XIX веке обрела устойчивую форму оппозиции «свое-чужое», которая, однако не была свойственна сферам художественного творчества – литературе и музыкальному искусству.
Длительная и драматическая история взаимоотношений России с Востоком обусловила устойчивый интерес отечественных литераторов (а впоследствии и музыкантов) к ориентальной тематике. В эту сферу включался мусульманский Кавказ и Закавказье, так как для многих художников знакомство с Востоком начиналось именно оттуда. Так А.Пушкин в эпилоге поэмы «Кавказский пленник» называет Кавказ «пределом Азии». И далее, прославляя победы русских войн, поэт пишет: «… Но се - Восток подъемлет вой!.../ Поникни снежною главой, / Смирись, Кавказ: идет Ермолов!»
К Востоку в России XIX века причисляли и христианскую Грузию. Такое отнесение было характерно, прежде всего, для отечественных композиторов. Н.Димитриади по этому поводу пишет: «… так как знакомство с собственно Востоком для многих русских композиторов начиналось в Тифлисе и в первую очередь с грузинским городским фольклором, впитавшим некоторые черты восточной музыки, Грузию на протяжении XIX века причисляли к Востоку». Подобное восприятие Грузии музыкальной общественностью России объясняет тот факт, что многие поэтические произведения, воспевающие эту страну, трактовались русскими композиторами в XIX столетии как «восточные», о чем можно судить по специфике музыкально-языковых средств, наблюдаемых в большинстве соответствующих романсов.
Для россиян это был мир экзотики, но (если сравнить с Испанией) вполне досягаемый и неоднозначный. Восток и Кавказ представлялись воинственными и угрожающими. С другой стороны, восхищение свободолюбием и независимостью горских народов давали повод к активизации в литературе и искусстве романтических образов «резвой воли», «песней свободы», «приюта свободолюбия и бунтарства». В художественном творчестве был и еще один образ Востока – оцепенелого и бездвижного, исполненного неги и томления.
Впервые проблема национальной самоидентичности была обозначена Н.Карамзиным. В его «Письмах русского путешественника» и «Истории государства Российского» выдвигались идеи самобытности и неповторимости культуры России, что само по себе очень способствовало росту национального самосознания у россиян. Таким образом, Н.Карамзин сумел интуитивно почувствовать и отразить в своих сочинениях наиболее своевременное и необходимое для России начала XIX века, став, таким образом, ее первым классиком в культуре Нового времени.
Идеи Н.Карамзина нашли свое продолжение в творчестве А.Пушкина. Непосредственное знакомство с восточной культурой необыкновенно обогатило отечественную литературную и музыкальную классику. Одним из первых русских поэтов, побывавших на Кавказе, был А.Пушкин. После ссылки на Минеральные воды в 1820 г. Появляется его первая в отечественной поэзии романтическая поэма «Кавказский пленник». Опубликованная в 1822 г., она сразу же захватила умы восторженной молодежи своим подлинно байроническим духом. В музыкальных салонах Москвы и Петербурга с упоением исполняли «Черкесскую песню» («В реке бежит гремучий вал»), которая была положена на музыку И.Геништой и Л.Маурером буквально вслед за публикацией поэмы.
Первая романтическая поэма «Кавказский пленник» воплотила черты, ставшие характерными для последующих сочинений поэта, относящихся к данному жанру: динамичная фабула, могучие свободолюбивые характеры, этнографически верные описания быта чужого народа. В произведениях А.Пушкина отразивших восточную тематику, находят развитие идеи Ж.-Ж. Руссо, ставшие фундаментом всего романтического движения: простая жизнь «естественного человека», «дикаря», которая противопоставляется сознанию жертвы городской цивилизации, искаженному, оторванному от природы, утратившему нравственные устои».
Восточная (кавказская) экзотика была тем «нужным» для поэта, что определяло его романтическое мировоззрение в 1820-х годах. При этом поэт, рисуя «волн края жемчужны», «моря шум» и «груды скал», отнюдь не фантазировал, а воспроизводил реальные природные пейзажи, увиденные им в Крыму и на Кавказе.
Поэзия А.Пушкина, связанная с восточной темой, была своеобразным эталоном для поэтов-современников. Неудивительно поэтому, что образ таинственного, мистического, дикого, стремящегося к свободе, живущего не разумом, но страстью, воинственного Востока, созданный в произведениях «Подражание Корану», «Бахчисарайский фонтан», «Кавказ надо мною…», «Руслан и Людмила», «Таврическая звезда», «Погасло дневное светило» перешел и в сочинения М. Лермонтова («Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова», «Мцыри», «Демон», «Три пальмы», «Ашик-Кериб», «Герой нашего времени», «Фаталист»).
При этом нередко у поэтов современников возникала общность лексики и сходство образной сферы. Это обстоятельство заставило нас тщательнее рассмотреть тексты идейного лидера «восточного» направления – А.Пушкина: его сочинения, посвященные Кавказу и Востоку вообще.
Несмотря на географическую близость, страна горцев в описаниях Пушкина представлена как недосягаемый, далекий край: «Кавказа дальний край…», «Далекий, вожделенный брег!», «В Россию дальний путь ведет», «Хвалу стране прочел я дальной». Большинство стихотворений изобилует красочными пейзажными зарисовками, вдохновенно описывающими дикую, первозданную природу Кавказа. Поэт апеллирует к зрительным и слуховым представлениям читателя (слушателя): «В пустом ауле все молчит… Там холмов тянуться грядой…», «В пустыне топот раздается», «Седой поток пред ним шумит…», «Я видел Азии бесплодные пределы», «Шумит Арагва…», «Там ниже мох… А там уж рощи», «И ропщет бор».
Почти во всех текстах, имеющих пейзажные зарисовки, есть скрытое противопоставление двух начал. Ю. Лотман, анализируя две первых строки стихотворения «На холмах Грузии…», пишет, что поэт, рисуя холмы-возвышенности, поднятые в небо и лежащую у ног героя глубокую реку вводит в сознание читателей образы высоты и глубины. Это также справедливо и в отношении других пушкинских текстов. Образ недосягаемой высоты возникает при описании скользящих облаков, парящих орлов. Глубина – это низвергающиеся потоки, долины, лежащие у подножья гор, картины аулов, открывающиеся взору поэта с высоты утесов.
Приложенные файлы
