Духовно-ценностные ориентации и семя

Консультация для родителей
Роль духовных ценностных ориентаций в процессе интеграции семьи
Елизаров А. Н.
В настоящее время относительно семьи в обществе складывается парадоксальная картина. С одой стороны, результаты многочисленных исследований говорят о том, что семья - одна из важнейших жизненных ценностей современных россиян, намного более значимая чем, например, интересная работа, материальное благополучие, успехи в профессиональной деятельности (Иудин, Стрелков, 1994; Мацковский, Бодрова, 1990; Собкин, 1990; Собкин, Писарский, 1994). С другой стороны, семья - одна из наиболее неблагополучных, кризисных сфер жизни современных россиян. Это проявляется в неустойчивости браков, дезорганизации общения в семье и социализации детей, нуклеаризации и малодетности (Антонов, Борисов, 1990). Постоянно увеличивается численность мужчин и женщин средних возрастов, которые могли бы вступить в брак, но не имеют возможности найти себе спутника жизни согласно своим ожиданиям (Попов Б., Попов В., 1988; Семья, 1993). По данным социологического исследования (Собкин, Писарский, Толстых, 1993), приблизительно пятая часть современных подростков и юношей практически находится в постоянном конфликте со своими родителями, причем количество конфликтов увеличивается по мере продвижения от младшего подросткового к юношескому возрасту.
Исследование Л.В. Смагиной (1994) показывает, что ценностные ориентации современных супругов сильно изменились по сравнению с прошлым. Если век назад в брачных отношениях присутствовали понятия морали, идеи, социального равенства, долга, жертвенности (частота упоминаний в источниках), то сегодняшние семьи, обращающиеся за психологической помощью, поднимают на щит справедливое распределение меры участия в хозяйственно-бытовых и воспитательных хлопотах, исполнение супружеского долга и неудовлетворенность в сфере сексуальности.
А.И. Антонов и В.А. Борисов (1990), а также Н.Г. Марковская (1990) видят причину кризиса семьи в том, что большинство людей в наше время хотят удовлетворять свои духовные потребности (стремление к актуализации своего "Я", к саморазвитию и самосовершенствованию) не внутри семьи, а вне ее. Если следовать этой логике, то супруги из неблагополучных семей должны достигать больших успехов в сфере внесемейной, удовлетворяя там потребности в самоактуализации, саморазвиваясь и самосовершенствуясь. Но мы знаем, что в большинстве неблагополучных семей этого не происходит (подробнее: Елизаров, 1995б). Данные, полученные нами на протяжении последних нескольких лет (Елизаров, 1995а, б) свидетельствуют, что сами потребности в самоактуализации, саморазвитии и самосовершенствовании у членов неблагополучных семей не развиты или находятся в зачаточном состоянии. Отсюда вполне логично связать благополучие с высокой значимостью в жизни семьи духовных ценностных ориентаций, а семейное неблагополучие с их низкой значимостью.
Ценностные ориентации возникают всякий раз при "встрече" определенного уровня потребностей и определенного уровня ситуаций их удовлетворения (Андреева, 1988). Поэтому, определяя основание для классификации ценностных ориентаций, разумно исходить из той или иной классификации человеческих потребностей. В.А. Ядов, опираясь на классификацию потребностей, предложенную Г.Г. Дилигенским, делает акцент на том, с какой социальной группой тот или иной человек в наибольшей степени отождествляет свое существование. На первом месте стоит отождествление с потребностями своего "Я", далее идут потребности ближайшего семейного окружения, потом потребности многочисленных контактных групп и коллективов (соответственно различным областям производственной и внепроизводственной деятельности) и, наконец, потребности целостной социальной системы (например, человечества в целом). Развитие личности В.А. Ядов отождествляет именно с прохождением этой цепочки, в силу чего потребности человеческого "Я" все более обогащаются (Саморегуляция, 1979). С точки зрения этой парадигмы, ценностные ориентации, связанные с вовлеченностью в сферу труда, оказываются отеленными и даже противопоставленными ценностным ориентациям, связанным с вовлеченностью в семейно-бытовую и досуговую активность (там же). При этом само собой получается, что "семейно-бытовая активность" однозначно отождествляется с "деятельностью по потреблению материальных и духовных благ", а производство того и другого выносится за пределы семьи. Это совершенно не соответствует отстаиваемому нами взгляду на семью как на активного субъекта производства если не материальных, то духовных благ (Елизаров, 1996). Наиболее близка нашему пониманию классификация базисных потребностей человека, предложенная П.В. Симоновым (Симонов, Ершов, Вяземский, 1989). Исходя из нее, можно условно выделить три группы ценностных ориентаций, в основе которых лежат:
витальные ("биологические") потребности – в пище, воде, сне, температурном комфорте, защите от внешних вредностей и т.д. В этом случае ценности являют собой множество "материальных квазипотребностей" в одежде, жилище, технике и т.д.;
аффилиативные потребности – принадлежность к определенной социальной группе и стремление занимать определенное (не обязательно лидирующее) место в ней, пользоваться привязанностью и вниманием окружающих, быть объектом их уважения и любви;
духовные потребности – познание окружающего мира и своего места в нем, смысла и назначения своего существования, стремление к саморазвитию и самосовершенствованию, альтруизм.
Для удобства изложения эти три вида ценностных ориентаций будем условно называть витальными, аффилиативными и духовными.
Приведенная классификация в наибольшей степени аппроксимирует результаты, полученные на предварительных этапах нашего исследования распадающихся семей (Елизаров, 1995а). Она также соответствует традиции разделения человеческих ценностей, сложившейся в истории европейской культуры (см., например, Соколов, 1916; Швырков, 1993).
На протяжении последних нескольких лет наше внимание обращено на семьи, страдающие от родительско-юношеского конфликта (Елизаров, 1995а, б), представляющего собой в большинстве случаев последний, заключительный этап дезинтеграции семьи. В 53% этих семей к моменту возникновения конфликта остался лишь один родитель – мать. В остальных случаях семья чисто номинально остается интегрированной: отец почти полностью устранился от воспитания ребенка, все основные функции по воспитанию несет мать. Но даже если родители не изолированы друг от друга, отрыв ребенка от семьи все равно служит признаком дезинтеграции.
В основе родительско-юношеского конфликта, присущего данным семьям, лежит поведенческий комплекс ребенка, граничащий с девиантным. Наиболее часто повторяющийся элемент этого комплекса – отказ от учебы или формальное отношение к ней. Это приводит к активному поиску развлечений и в конце концов – к девиантному поведению. Отношения обостряются тогда, когда родители пытаются силой вернуть ребенка на путь нормативно заданной социализации. В ответ дети становятся более агрессивными по отношению к родителям, стремятся избегать их. Девиантное поведение при этом не исчезает, а даже усиливается – дети совершают те действия, которых родители больше всего боятся. Конфликт принимает все более затяжной и деструктивный характер. Но даже если по отношению к ребенку не применяется сила, все равно налицо все признаки того, что он удаляется от семьи, уходит от общения с родителями, только делает это менее декларативно (Елизаров, 1995а).
Как показывают результаты исследования J. Jaccard и P. Dittus (1991), наличие у родителей твердых ценностных ориентаций, направленных против девиантного поведения, честные и глубокие совместные обсуждения проблем, касающиеся возможного девиантного поведения, способны предохранить ребенка от вовлечения в подобного рода активность. Именно через обмен информацией достигаются наилучшие результаты в воспитании. Дети же стремятся покинуть семью и положиться полностью на себя именно тогда, когда из своего опыта общения с родителями делают вывод, что у тех нет чувства ответственности и четких правил, на основе которых они могли бы оказать поддержку своему ребенку в различных трудных для него ситуациях (De Wuffel, 1986).
В предпринятом нами исследовании рассматривался вопрос о том, как родители из семей с родительско-юношеским конфликтом обосновывают свои требования по отношению к ребенку, из каких ценностей они при этом исходят. На этапе сбора информации использовался модифицированный вариант методики предельных смыслов – предельных ценностей Леонтьева – Розова (Леонтьев, Бузин, 1992; Розов, 1987). Испытуемых просили ответить на вопрос: "Зачем Вашему сыну (дочери) учиться?" (одно из наиболее часто повторяющихся требований родителей из семей с родительско-юношеским конфликтом по отношению к своему ребенку). К полученному ответу опять ставился вопрос: "Зачем?" И так до тех пор, пока испытуемый не мог ничего больше ответить. Данная процедура повторялась трижды. Полученные графы ("цепочки") ответов обрабатывались методом контент-анализа. Выяснялось, на какой именно тип ценностей (витальные, аффилиативные или духовные) опирались родители, обосновывая необходимость для своего ребенка работать или учиться.
Данные, полученные при опросе родителей из конфликтных семей, сравнивались с данными, полученными при опросе родителей из семей с высокой степенью интеграции. Для отбора последних сначала было опрошено 142 школьника старших классов с помощью анкеты. Для дальнейшего исследования отбирались только те случаи, когда опрашиваемые сообщали, что для их семьи характерны теплые, сердечные отношения, родители их понимают и ничего не предпримут относительно опрашиваемых против их воли, что дети хотят быть похожими либо на отца, либо на мать, либо на обоих вместе, нуждаются в обществе родителей и хотели бы больше общаться с ними. На следующем этапе опрашивались родители на предмет наличия конфликтных отношений с детьми и возможного девиантного поведения. Таким образом, было отобрано 17 семей с высокой степенью интеграции и благополучия. Ответы родителей из этих семей сравнивались с ответами родителей из семей с родительско-юношескими конфликтами, основанными на девиантном поведении ребенка (104 семьи). В таблице приводится частота опоры родителей из двух типов семей на тот или иной тип ценностных ориентаций при обосновании для своего ребенка необходимости учиться или работать.
Количество (%) упоминаний соответствующих типов ценностейв двух типах семей

Тип семьи
Ценности


Витальные
Духовные
Аффилиативные

С родительско-юношеским конфликтом
69
16
15

Благополучные
33
46
21

Как видно, родители из конфликтных семей более всего склонны опираться на витальные ценности (69% от общего числа упоминаний). Имеется в виду в первую очередь направленность на материальное благополучие и выживание в полном опасностей мире. Родители же из благополучных семей более склонны обращаться в этом случае к духовным ценностям (46% от общего числа упоминаний). На первом месте – жить интересной, творческой жизнью по мере овладения профессией. Из этого можно сделать вывод, что в дезинтегрированных семьях доминируют витальные ценностные ориентации, а в высокоинтегрированных – духовные. Представленные различия статистически значимы при p < 0.001. Оценка статистической значимости проводилась с помощью критерия хи-квадрат.
Оказалось, что родители из неблагополучных и из благополучных семей опираются в своих рассуждениях на разные виды аффилиативных ценностей. Для первых особенно значим статусный момент ("быть не хуже других"), который очень мало значим для вторых. Последние более нацелены на повышение компетентности в общении, особенно с близкими людьми. При этом они чаще, чем первые, рассматривают учебу как путь, ведущий к счастливой семейной жизни. Это, видимо, происходит потому, что в силу доминирования духовных ценностных ориентаций брак видится им прежде всего как духовный союз.
Есть основания полагать, что невысокая значимость духовных ценностей для родителей из неблагополучных семей определяет их неспособность передать своим детям соответствующие духовные ценности, которые могли бы направить поведение детей в социально одобряемое русло (учеба, полезные для них и для других людей интересы и увлечения, поиск будущей профессии и т.д.). Как показывают результаты наших исследований, для детей из подобных семей, как правило, духовные ценности значимы еще менее, чем для родителей. При этом дети отвергают и те ценности, которыми родители все-таки дорожат: необходимость зарабатывать себе на хлеб, выглядеть в глазах людей "не хуже других", воздерживаться от образа жизни, ведущего к столкновениям с социальными нормами и законами. Дети склонны сбрасывать с себя эти ограничения и все более вовлекаться в девиантное поведение. Их доминирующими ценностями становятся избегание серьезных усилий и поиск развлечений. Смысл подобных конфликтов между родителями и детьми состоит в том, чтобы родители в поисках путей помощи своему ребенку пришли к духовным ценностям. В таком случае у них появятся реальные возможности способствовать формированию духовных ценностей и у своих детей. Наше исследование показало, что существуют реальные возможности для психологического воздействия на конфликтные семьи.
Родительско-юношеский конфликт, в основе которого лежит девиантное поведение ребенка предстает, таким образом, как функция и фактор развития семьи. Функция в том смысле, что выявляет латентное нарушение жизнедеятельности семьи (а именно – низкую степень опосредованности жизни ее членов духовными ценностями), вследствие чего он и возникает. Фактором развития семьи он становится потому, что может разрешиться в положительную сторону только тогда, когда жизнь сначала родителей, а потом и детей (хотя можно предположить и движение наоборот) начинает определяться в первую очередь духовными ценностями, составляющими золотой фонд человеческой культуры. Родительско-юношеский конфликт, таким образом, позитивно направлен на увеличение значимости духовных ценностей для членов семьи.
Отсюда легко прийти к тому, что семья – социальная группа, ведущая деятельность которой – сохранение, развитие и передача последующим поколениям именно духовных ценностных ориентаций. Конечно, не исключено и то, что семья может сохранять, развивать и передавать другим поколениям и недуховные ценностные ориентации. Но в таком случае процесс социализации значительно затрудняется: дети легко отвергают те позитивные недуховные ценности, которыми родители все-таки дорожат; их поведение начинает определяться примитивными эгоистическими влечениями, а не стремлением к позитивным ценностям; они легко растрачивают то, что родителям удалось накопить. Семья – место, где накапливается и реализуется социально-воспитательный потенциал. Члены семьи особенно значимы друг для друга, что порождает желание видеть другого лучше, чем он есть на самом деле, помогать ему стать лучше.
В принципе духовные ценностные ориентации должны предшествовать браку или зарождаться уже на первых этапах супружества. Как отмечает В.А. Сысоенко (1989), после заключения брака должно произойти постепенное слияние двух "Я" - мужа и жены, отождествление потребностей, интересов, желаний, намерений. Лучший вариант тот, в котором достигается максимально возможное слияние интересов и потребностей. Положительную роль в этом процессе играют готовность супругов открыто обсуждать возникающие разногласия и желание искать компромисс; отрицательную – установка на манипулирование супругом, что предполагает отказ от искренности в отношениях и выработку изощренных методов воздействия на него с целью подчинить себе и тем самым одержать победу (Алешина, Гозман, Дубовская, 1987; Ellenson, 1982). Если по каким-либо причинам интересы и желания не становятся общими, автономность двух "Я" сохраняется, то брак становится конфликтным и неустойчивым (Сысенко, 1989).
Что же определяет установки супругов, тормозящие становление единства в молодой семье? В.А. Сысоенко указывает по этому поводу, что хотя большинство браков в наше время заключается по любви, любовь эта зачастую эгоистическая: другого любят за то, что он нужен, без него невозможно удовлетворение каких-то жизненно важных потребностей, т.е. любят скорее всего самого себя, а не объект любви. По мнению И.Ф. Дементьевой (1991), эгоистические установки молодых супругов (когда на первом месте стоят собственные желания и интересы) связаны с определенными особенностями воспитания в современном обществе. Родительская опека стала чрезмерной. В условиях сравнительно высокого материального благосостояния отошла в прошлое экономическая необходимость участия детей в домашнем труде. Воспитание не преследует цели привить ребенку трудовые навыки, наоборот, идет активный поиск "чистой работы", "высшего образования" для детей; зачастую на первый план выступают ложнопрестижные соображения родителей ("Наш ребенок не хуже других"). Все это ведет к эгоистическим установкам молодых людей и потенциальной нестабильности их семей.
Таким образом, с момента заключения брака последний становится своего рода институтом социализации супругов. Вступление в брачные отношения предполагает начало внутренней работы, духовных усилий, духовного роста. Необходимо отказаться от собственного эгоизма, что уже есть саморазвитие и самосовершенствование. Получается, что семейный союз сам по себе порождает духовные ценностные ориентации у супругов, происходит подготовка к следующему этапу, когда эти ориентации предстоит передать детям. Возникает вопрос: насколько я интересен для другого, что служит стимулом к получению образования, расширению кругозора; появляется стимул быть творческим человеком, понимать и объяснять жизнь, искать ее смысл. В случае, если жизнь членов семьи все более опосредуется духовными ценностями, брак становится устойчивым, стабильным, семья – интегрированной. В противном случае – конфликт. Смысл конфликтов состоит в том, чтобы супруги все более отказывались от своего эгоизма и все более ориентировались на духовные ценности. Интеграция семьи напрямую зависит от роли духовных ценностных ориентаций в ее жизни.



Заголовок 1Заголовок 2Заголовок 315