ЛИТЕРАТУРНЫЙ ВЕЧЕР
по творчеству А.С.ПУШКИНА
«Звучал мне долго голос нежный...»
(посвящается 210-й годовщине со дня рождения поэта)
Цели мероприятия:
-продолжить приобщать учащихся к высокой поэзии А.С.Пушкина;
-познакомить с отдельными фактами биографии, помогающими увидеть живого Пушкина;
-средствами поэтического языка литературы, музыки, изобразительного искусства развивать эстетический вкус учащихся.
Ход мероприятия:
На сцене справа и слева два столика с креслами. За одним - Исполнитель, за другим – Исполнительница. Сцена темная. Исполнители поочередно высвечиваются лучом прожектора. Ведущий выходит при полном свете в начале и в конце композиции.
На экране (заднике сцены) - изображение А. П. Керн - рисунок Пушкина. Этот портрет должен возникать каждый раз, когда звучат строфы стихотворения К***
(«Я помню чудное мгновенье»).
Звучит ноктюрн до минор Шопена. (Может быть заменен другим, подходящим по настроению, классическим произведением).
Ведущий. Анна Петровна Керн... Это ей посвятил Пушкин неумирающие строки о высокой любви, дарующей человеку «и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь...».
Вдохновительница пушкинской Музы пережила своего поэта на 43 года. Она бережно сохранила все письма Пушкина, ей адресованные, и разрешила опубликовать эти письма, оставила прекрас ные поэтические воспоминания, исполненные грациозной искренности, безупречно правдивые и достоверные.
Исполнитель. «Хотите ли знать, что такое госпожа Керн? У нее гибкий ум, она понимает все; она огорчается легко и так же легко утешается; она робка в манерах и смела в поступках; но она очень привлекательна...»
Дважды звучит музыкальное вступление к романсу Глинки «Я помню чудное мгновенье». На экране изображение А. П. Керн - рисунок Пушкина.
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты...
Исполнительница. «В 1819 году я приехала в Петербург с мужем и отцом, который... представил меня в дом его родной сестры, Олениной. Тут я встретила двоюродного брата моего Полторацкого, с сестрами которого я была еще дружна в детстве. Он сделался моим спутником и чичероне в кругу незнакомого для большого света.
...На одном из вечеров у Олениных я встретила Пушкина и не заметила его: мое внимание было поглощено шарадами, который тогда разыгрывались и в которых участвовали Крылов, Плещеев и другие. Не помню, за какой-то фант Крылова заставили прочитать одну из его басен. Он сел на стул посередине залы; мы все столпились вкруг него, и я никогда не забуду, как он был хорош, читая своего Осла! И теперь еще мне слышится его голос и видится его разумное лицо и комическое выражение, с которым он произнес: «Осел был самых честных правил!»
В чаду такого очарования мудрено было видеть кого бы то ни было, кроме виновника поэтического наслаждения, и вот почему я не заметила Пушкина. Но он вскоре дал себя заметить. Во время дальнейшей игры на мою долю выпала роль Клеопатры, и, когда я держала корзинку с цветами, Пушкин, вместе с братом Александром Полторацким, подошел ко мне, посмотрел на корзинку и, указывая на брата, сказал: «А роль змеи, как видно, предназначается этому господину?» Я нашла это дерзким, ничего не ответила и ушла.
...За ужином Пушкин уселся с братом моим позади меня и старался обратить на себя мое внимание льстивыми возгласами, как, например: «Можно ли быть такой хорошенькой!» Потом завязался между ними шутливый разговор о том, кто грешник и кто нет, кто будет в аду и кто попадет в рай. Пушкин сказал брату:
«Во всяком случае, в аду будет много хорошеньких, там можно будет играть в шарады. Спроси у m-me Керн, хотела ли бы она попасть в ад?»
Я отвечала очень серьезно и несколько сухо, что в ад не желаю.
«Ну, как же ты теперь, Пушкин?» - спросил брат.
«Я раздумал, - ответил поэт, - я в ад не хочу, хотя там и будут, хорошенькие женщины...»
Вскоре ужин кончился, и стали разъезжаться. Когда я уезжала и брат сел со мною в экипаж, Пушкин стоял на крыльце и провожал меня глазами.
Впечатление его встречи со мною он выразил в известных стихах:
Я помню чудное мгновенье, и проч. ...»
Дважды звучит музыкальное вступление к романсу Глинки «Я помню чудное мгновенье». На экране - изображение А. П. Керн.
Исполнитель.
Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви...
Исполнительница. «В течение шести лет я не видела Пушкина, но от многих слышала про него, как про славного поэта, и с жадностью читала: «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Разбойники» и первую главу «Онегина»...
Во время пребывания моего в Полтавской губернии я постоянно переписывалась с двоюродною сестрою моею, Анною Николаев ною Вульф, жившею у матери своей в Тригорском, Псковской губернии, Опочецкого уезда, близ деревни Пушкина Михайловского.
Она часто бывала в доме Пушкина, говорила с ним обо мне и потом сообщала мне в своих письмах различные его фразы; так, в одном из них она писала: «Ты произвела сильное впечатление на Пушкина во время вашей встречи у Олениных; он всюду говорит: она была ослепительна». В одном из ее писем Пушкин приписал сбоку из Байрона: «Промелькнувший перед нами образ, который мы видели и никогда более не увидим».
...Восхищенная Пушкиным, я страстно хотела увидеть его, и это желание исполнилось во время пребывания моего в доме тетки моей, в Тригорском, в 1825 г., в июне месяце».
Дважды звучит музыкальное вступление к романсу Глинки «Я помню чудное мгновенье». На экране - изображение А. П. Керн.
Исполнитель.
Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
Исполнительница. «Вот как это было. Мы сидели за обе дом... вдруг вошел Пушкин с большой, толстой палкой в руках... Тетушка, подле которой я сидела, мне его представила, он очень низко поклонился, но не сказал ни слова: робость видна была в его движениях. Я тоже не нашлась ничего ему сказать, и мы не скоро ознакомились и заговорили. Да и трудно было с ним вдруг сблизиться; он был очень неровен в обращении: то шумно весел, то грустен, то робок, то дерзок, то нескончаемо любезен, то томительно скучен, - и нельзя было угадать, в каком он будет расположении духа через минуту... Вообще же надо сказать, что он не умел скрывать своих чувств, выражал их всегда искренно и был неописанно хорош, когда что-нибудь приятное волновало его... Когда же он решался быть любезным, то ничто не могло сравниться с блеском, остротою и увлекательностью его речи...»
Исполнитель.
Я ехал к вам. Живые сны
За мной вились толпой игривой,
И месяц с правой стороны
Сопровождал мой бег ретивый.
Я ехал прочь. Иные сны...
Душе влюбленной грустно было,
И месяц с левой стороны
Сопровождал меня уныло!
Мечтанью вечному в тиши
Так предаемся мы, поэты;
Так суеверные приметы
Согласны с чувствами души.
Исполнительница. «Писавши эти строки и напевая их своим звучным голосом, он, при стихе:
И месяц с левой стороны
Сопровождал меня уныло! -
заметил, смеясь: «Разумеется, с левой, потому что ехал назад!»
...Пушкин был невыразимо мил, когда задавал себе тему уго щать и занимать общество. Однажды с этой целью явился он в Тригорское с своею большою черною книгою, на полях которой были начерчены ножки и головки, и сказал, что он принес ее для меня. Вскоре мы уселись вокруг него, и он прочитал нам своих Цыган. Впервые мы слышали эту чудную поэму, и я никогда не забуду того восторга, который охватил мою душу!.. Я была в упое нии как от текучих стихов этой чудной поэмы, так и от его чтения, в котором было столько музыкальности, что я истаивала от наслаждения; он имел голос певучий, мелодический и, как он говорит цро Овидия в своих Цыганах:
И голос шуму вод подобный.
Через несколько дней после этого чтения тетушка предложила нам всем после ужина прогулку в Михайловское. Пушкин очень обрадовался этому, и мы поехали. Погода была чудесная, лунная июньская ночь дышала прохладой и ароматом полей. Мы ехали в двух экипажах: тетушка с сыном в одном; сестра, Пушкин и я в другом. Ни прежде, ни после я не видала его так добродушно ве селым и любезным. Он шутил без острот и сарказмов; хвалил луну, не называл ее глупою, а говорил: «Я люблю луну, когда она осве щает прекрасное лицо», хвалил природу и говорил, что он торжест вует, воображая в ту минуту, будто Александр Полторацкий остал ся на крыльце у Олениных, а он уехал со мною; это был намек на то, как он завидовал при нашей первой встрече А. Полторацкому, когда тот уехал со мною. Приехавши в Михайловское, мы не во шли в дом, а пошли прямо в старый, запущенный сад, «Приют за думчивых дриад», с длинными аллеями старых дерев, корни кото рых, сплетясь, вились по дорожкам, что заставляло меня споты каться, а моего спутника вздрагивать. Тетушка... сказала: «Милый Пушкин, будьте же гостеприимны и покажите госпоже ваш сад». Он быстро подал мне руку и побежал скоро, скоро, как ученик, неожиданно получивший позволение прогуляться. Подробностей разговора нашего не помню; он вспоминал нашу первую встречу у Олениных, выражался о ней увлекательно, восторженно и в кон це разговора сказал: «Вы выглядели такой невинной девочкой; на вас было тогда что-то вроде крестика, не правда ли?»
На другой день я должна была уехать в Ригу... Он пришел утром и на прощанье принес мне экземпляр 2-й главы «Онегина», в неразрезанных листках, между которых я нашла вчетверо сло женный почтовый лист бумаги со стихами:
Я помню чудное мгновенье, и проч. и проч.
Когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него промелькну ло тогда в голове, не знаю. Стихи эти я сообщила тогда барону Дельвигу, который их поместил в своих «Северных цветах». Миха ил Иванович Глинка сделал на них прекрасную музыку...»
Звучит романс Глинки «Я помню чудное мгновенье» (звукозапись), исполнители слушают.
Исполнительница. «Итак, я переехала в Ригу. Тут гости ла у меня сестра... и тетушка... Пушкин писал из Михайловского к ним обеим.
...Его письмо к сестре очень забавно и остро, выписываю здесь то, что относилось ко мне:
Исполнитель. ...Каждую ночь гуляю я по саду и повторяю себе: здесь была она... Камень, о которой она споткнулась; лежит у меня на столе, подле увядшего гелиотропа.
Исполнительница. Никакого не было камня в саду, а споткнулась я о переплетенные корни деревьев. Веточку гелио тропа он точно выпросил у меня.
И с п о л н и т е л ь. ...Я пишу много стихов - все это, если хо тите, очень похоже на любовь, но клянусь вам, что это совсем не то... и все же мысль, что я для нее ничего не значу, что, пробудив и заняв ее воображение, я только тешил ее любопытство, что вос поминание обо мне ни на минуту не сделает ее ни более задумчивой среди ее побед, ни более грустной в дни печали, что ее пре красные глаза остановятся на каком-нибудь рижском франте с тем же пронизывающим сердце и сладострастным выражением, - нет, эта мысль для меня невыносима; скажите ей, что я умру от этого, - нет, лучше не говорите, она только посмеется надо мной, это оча ровательное создание. Но скажите ей, что если в сердце ее нет скрытой нежности ко мне, таинственного и меланхолического вле чения, то я презираю ее, - слышите? - да, презираю, несмотря на все удивление, которое должно вызвать в ней столь непривычное для ее чувство. 21 июля.
Исполнительница. Вскоре ему захотелось завязать со мной переписку, и он написал мне следующее письмо:
Исполнитель. Я имел слабость попросить у вас разреше ния вам писать, а вы - легкомыслие или кокетство позволить мне это. Переписка ни к чему не ведет, я знаю; но у меня, нет сил противиться желанию получить хоть словечко, написанное вашей хо рошенькой ручкой.
Ваш приезд в Тригорское оставил во мне впечатление более глубокое и мучительное, чем то, которое некогда произвела на меня встреча наша у Олениных. Лучшее, что я могу сделать в моей печальной деревенской глуши, - это стараться не думать больше о вас. Если бы в душе вашей была хоть капля жалости ко мне, вы тоже должны были бы пожелать мне этого, - но ветренность всегда жестока, и все вы, кружа головы направо и налево, радуетесь, видя, что есть душа, страждущая в вашу честь и славу. Прощайте, божественная, я бешусь, и я у ваших ног... 25 июля.
Снова берусь за перо, ибо умираю с тоски и могу думать только о Вас. Надеюсь, вы прочтете это письмо тайком, - спрячете ли вы его у себя на груди? Ответите ли мне длинным посланием? Пишите мне обо всем, что придет вам в голову, - заклинаю вас. Если вы опасаетесь моей нескромности, если не хотите компрометировать себя, измените почерк, подпишитесь вымышленным именем, - серд це мое сумеет вас угадать. Если выражения ваши будут столь же нежны, как ваши взгляды, увы! - я постараюсь поверить им или же обмануть себя, что одно и то же. - Знаете ли вы, что, перечтя эти строки, я стыжусь их сентиментального тона - что скажет Анна Николаевна?
...Знаете что? пишите мне...
Исполнительница. Получа это письмо, я тотчас ему отве чала и с нетерпением ждала от него второго письма; но он это второе письмо вложил в пакет тетушкин, а она не только не отдала мне его, но даже не показала. Те, которые его читали, говорили, что оно было прелесть как мило.
Исполнитель. Перечитываю ваше письмо вдоль и поперек и говорю: (милая! прелесть!) божественная!.. а потом: (ах, мерз кая!) Простите, прекрасная и нежная, но это так.
Нет никакого сомнения в том, что вы божественны, но иногда вам не хватает здравого смысла; еще раз простите и утешьтесь, потому что от этого вы еще прелестнее... 14 августа.
Все это было написано вчера. Сегодня почтовый день, и, не знаю почему, я вбил себе в голову, что получу от вас письмо. Это го не случилось, и я в самом собачьем настроении, хоть и совсем несправедливо: я должен быть благодарным за прошлый раз, знаю; но что поделаешь? Умоляю вас, божественная, снизойдите к моей слабости, пишите мне, любите меня, и тогда я постараюсь быть любезным. Прощайте, дайте ручку.
Вы способны привести меня в отчаяние; я только что собрался написать вам несколько глупостей, которые насмешили бы вас до смерти, как вдруг пришло ваше письмо, опечалившее меня в самом разгаре моего вдохновения.
Постарайтесь отделаться от этих спазм, которые делают вас очень интересной, но ни к черту не годятся, уверяю вас. Зачем вы принуждаете меня бранить вас? Если у вас рука была на перевязи, не следовало мне писать. Экая сумасбродка!
Скажите, однако, что он сделал вам, этот бедный муж? Уж не ревнует ли он часом? Что ж, клянусь вам, он не был бы неправ; вы не умеете или (что еще хуже) не хотите щадить людей. Хоро шенькая женщина, конечно, вольна... быть вольной. Боже мой, я не собираюсь читать вам нравоучений, но все же следует уважать мужа, - иначе никто не захочет состоять в мужьях. Не принижайте слишком это ремесло, оно необходимо на свете. Право, я говорю с вами совершенно чистосердечно. За 400 верст вы ухитрились возбудить во мне ревность; что же должно быть в 4-х шагах?..
Простите, божественная, что я откровенно высказываю вам то, что думаю; это - доказательство истинного моего к вам участия; я люблю вас гораздо больше, чем вам кажется. Постарайтесь хоть сколько-нибудь наладить отношения с этим проклятым г-ном Кер ном. Я отлично понимаю, что он не какой-нибудь гений, но в конце концов он и не совсем дурак. ...Как бы то ни было, но вы непре менно должны приехать осенью сюда или хотя бы в Псков. ...Вы приедете? - не правда ли?
...Прощайте! Сейчас ночь, и ваш образ встает передо мной, такой печальный и сладострастный; мне чудится, что я вижу ваш взгляд, ваши полуоткрытые уста.
Прощайте - мне чудится, что я у ваших ног, сжимаю их, ошущаю ваши колени, - я отдал бы всю свою жизнь за миг действи тельности. Прощайте, и верьте моему бреду: он смешон, но искренен. 21 (?) августа».
Исполнительница. В другом письме его было: Исполнитель. «Скажите, можно ли быть столь ветреной? Каким образом письмо, адресованное вам, попало не в ваши, а в другие руки? Но что сделано, то сделано - поговорим о том, что нам следует делать.
...Поговорим серьезно, т. е. хладнокровно: увижу ли я вас снова? Мысль, что нет, приводит меня в трепет. - Вы скажете мне: утешьтесь. Отлично, но как? влюбиться? невозможно. ...Покинуть родину? удавиться? жениться? Все это очень хлопотливо и не привле кает меня. - Да, кстати, каким же образом буду я получать от вас письма? Ваша тетушка противится нашей переписке, столь целомуд ренной, столь невинной (да и как же иначе... на расстоянии 400 верст). - Наши письма, наверное, будут перехватывать, прочитывать, обсуждать и потом торжественно предавать сожжению. По старайтесь изменить ваш почерк, а об остальном я позабочусь.- Но только пишите мне, да побольше, и вдоль и поперек, и по диагонали... А главное, не лишайте меня надежды снова увидеть вас. Иначе я, право, постараюсь влюбиться в другую. Чуть не забыл: я только что написал Нетти письмо, очень нежное, очень раболепное. Я без |ума от Нетти. Она наивна, а вы нет. Отчего вы не наивны? Не правда ли, по почте я гораздо любезнее, чем при личном свидании; так вот, если вы приедете, я обещаю вам быть любезным до чрезвычай ности - в понедельник я буду весел, во вторник восторжен, в среду |нежен, в четверг игрив, в пятницу, субботу и воскресенье буду чем вам угодно, и всю неделю - у ваших ног. Прощайте. 28 августа.
Исполнительница. Через несколько месяцев я переехала в Петербург и, уезжая из Риги, послала ему последнее издание Байрона, о котором он так давно хлопотал, и получила еще одно письмо, чуть ли не самое любезное из всех прочих, так он был признателен за Байрона!
Исполнитель. Никак не ожидал, чародейка, что вы вспомните обо мне, от всей души благодарю вас за это. Байрон получил в моих глазах новую прелесть - все его героини примут в моем воображении черты, забыть которые невозможно. Вас буду видеть я в образах и Гюльнары и Лейлы - идеал самого Байрона не мог быть божественнее. Вас, именно вас посылает мне всякий раз судь ба, дабы усладить мое уединение! Вы - ангел-утешитель, а я - не благодарный, потому что смею еще роптать... Вы едете в Петербург, и мое изгнание тяготит меня более, чем когда-либо. Быть может, перемена, только что происшедшая, приблизит меня к вам, не смею на это надеяться. Не стоит верить надежде, она - лишь хорошень кая женщина, которая обращается с нами как со старым мужем. Что поделывает ваш муж, мой нежный гений? Знаете ли вы, что в его образе я представляю себе врагов Байрона... 8 декабря.
Снова берусь за перо, чтобы сказать вам, что я у ваших ног, что по-прежнему люблю вас, что иногда вас ненавижу, что третьего дна говорил о вас гадости, что я целую ваши прелестные ручки и снова перецеловываю их, в ожидании лучшего, что больше сил моих нет, что вы божественны и т. д.».
Дважды звучит музыкальное вступление к романсу Глинки «Я помню чудное мгновенье».
Исполнитель выходит на авансцену и читает полный текст стихотворения. Затем - изображение А. П. Керн. Звучит ноктюрн до минор Шопена.
Ведущий. Послание к А. П. Керн навсегда останется одной из вершин русской и мировой лирической поэзии... Пройдут века и тысячелетия, но пока на Земле существуют жизнь и поэзия, со хранится близкий нам образ прелестной юной женщины - Анны Петровны Керн, -начертанный рукой поэта...
Она родилась на рубеже двух веков под зеленым штофным балдахином, шестнадцати лет была выдана замуж за старика генерала, в девятнадцать встретилась с Пушкиным и... вошла в бессмертие.
Звучит заключительная часть ноктюрна Шопена.
(По материалам журнала «Литература в школе»)
13PAGE 15
13PAGE 14815
15
по творчеству А.С.ПУШКИНА
«Звучал мне долго голос нежный...»
(посвящается 210-й годовщине со дня рождения поэта)
Цели мероприятия:
-продолжить приобщать учащихся к высокой поэзии А.С.Пушкина;
-познакомить с отдельными фактами биографии, помогающими увидеть живого Пушкина;
-средствами поэтического языка литературы, музыки, изобразительного искусства развивать эстетический вкус учащихся.
Ход мероприятия:
На сцене справа и слева два столика с креслами. За одним - Исполнитель, за другим – Исполнительница. Сцена темная. Исполнители поочередно высвечиваются лучом прожектора. Ведущий выходит при полном свете в начале и в конце композиции.
На экране (заднике сцены) - изображение А. П. Керн - рисунок Пушкина. Этот портрет должен возникать каждый раз, когда звучат строфы стихотворения К***
(«Я помню чудное мгновенье»).
Звучит ноктюрн до минор Шопена. (Может быть заменен другим, подходящим по настроению, классическим произведением).
Ведущий. Анна Петровна Керн... Это ей посвятил Пушкин неумирающие строки о высокой любви, дарующей человеку «и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь...».
Вдохновительница пушкинской Музы пережила своего поэта на 43 года. Она бережно сохранила все письма Пушкина, ей адресованные, и разрешила опубликовать эти письма, оставила прекрас ные поэтические воспоминания, исполненные грациозной искренности, безупречно правдивые и достоверные.
Исполнитель. «Хотите ли знать, что такое госпожа Керн? У нее гибкий ум, она понимает все; она огорчается легко и так же легко утешается; она робка в манерах и смела в поступках; но она очень привлекательна...»
Дважды звучит музыкальное вступление к романсу Глинки «Я помню чудное мгновенье». На экране изображение А. П. Керн - рисунок Пушкина.
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты...
Исполнительница. «В 1819 году я приехала в Петербург с мужем и отцом, который... представил меня в дом его родной сестры, Олениной. Тут я встретила двоюродного брата моего Полторацкого, с сестрами которого я была еще дружна в детстве. Он сделался моим спутником и чичероне в кругу незнакомого для большого света.
...На одном из вечеров у Олениных я встретила Пушкина и не заметила его: мое внимание было поглощено шарадами, который тогда разыгрывались и в которых участвовали Крылов, Плещеев и другие. Не помню, за какой-то фант Крылова заставили прочитать одну из его басен. Он сел на стул посередине залы; мы все столпились вкруг него, и я никогда не забуду, как он был хорош, читая своего Осла! И теперь еще мне слышится его голос и видится его разумное лицо и комическое выражение, с которым он произнес: «Осел был самых честных правил!»
В чаду такого очарования мудрено было видеть кого бы то ни было, кроме виновника поэтического наслаждения, и вот почему я не заметила Пушкина. Но он вскоре дал себя заметить. Во время дальнейшей игры на мою долю выпала роль Клеопатры, и, когда я держала корзинку с цветами, Пушкин, вместе с братом Александром Полторацким, подошел ко мне, посмотрел на корзинку и, указывая на брата, сказал: «А роль змеи, как видно, предназначается этому господину?» Я нашла это дерзким, ничего не ответила и ушла.
...За ужином Пушкин уселся с братом моим позади меня и старался обратить на себя мое внимание льстивыми возгласами, как, например: «Можно ли быть такой хорошенькой!» Потом завязался между ними шутливый разговор о том, кто грешник и кто нет, кто будет в аду и кто попадет в рай. Пушкин сказал брату:
«Во всяком случае, в аду будет много хорошеньких, там можно будет играть в шарады. Спроси у m-me Керн, хотела ли бы она попасть в ад?»
Я отвечала очень серьезно и несколько сухо, что в ад не желаю.
«Ну, как же ты теперь, Пушкин?» - спросил брат.
«Я раздумал, - ответил поэт, - я в ад не хочу, хотя там и будут, хорошенькие женщины...»
Вскоре ужин кончился, и стали разъезжаться. Когда я уезжала и брат сел со мною в экипаж, Пушкин стоял на крыльце и провожал меня глазами.
Впечатление его встречи со мною он выразил в известных стихах:
Я помню чудное мгновенье, и проч. ...»
Дважды звучит музыкальное вступление к романсу Глинки «Я помню чудное мгновенье». На экране - изображение А. П. Керн.
Исполнитель.
Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви...
Исполнительница. «В течение шести лет я не видела Пушкина, но от многих слышала про него, как про славного поэта, и с жадностью читала: «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Разбойники» и первую главу «Онегина»...
Во время пребывания моего в Полтавской губернии я постоянно переписывалась с двоюродною сестрою моею, Анною Николаев ною Вульф, жившею у матери своей в Тригорском, Псковской губернии, Опочецкого уезда, близ деревни Пушкина Михайловского.
Она часто бывала в доме Пушкина, говорила с ним обо мне и потом сообщала мне в своих письмах различные его фразы; так, в одном из них она писала: «Ты произвела сильное впечатление на Пушкина во время вашей встречи у Олениных; он всюду говорит: она была ослепительна». В одном из ее писем Пушкин приписал сбоку из Байрона: «Промелькнувший перед нами образ, который мы видели и никогда более не увидим».
...Восхищенная Пушкиным, я страстно хотела увидеть его, и это желание исполнилось во время пребывания моего в доме тетки моей, в Тригорском, в 1825 г., в июне месяце».
Дважды звучит музыкальное вступление к романсу Глинки «Я помню чудное мгновенье». На экране - изображение А. П. Керн.
Исполнитель.
Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
Исполнительница. «Вот как это было. Мы сидели за обе дом... вдруг вошел Пушкин с большой, толстой палкой в руках... Тетушка, подле которой я сидела, мне его представила, он очень низко поклонился, но не сказал ни слова: робость видна была в его движениях. Я тоже не нашлась ничего ему сказать, и мы не скоро ознакомились и заговорили. Да и трудно было с ним вдруг сблизиться; он был очень неровен в обращении: то шумно весел, то грустен, то робок, то дерзок, то нескончаемо любезен, то томительно скучен, - и нельзя было угадать, в каком он будет расположении духа через минуту... Вообще же надо сказать, что он не умел скрывать своих чувств, выражал их всегда искренно и был неописанно хорош, когда что-нибудь приятное волновало его... Когда же он решался быть любезным, то ничто не могло сравниться с блеском, остротою и увлекательностью его речи...»
Исполнитель.
Я ехал к вам. Живые сны
За мной вились толпой игривой,
И месяц с правой стороны
Сопровождал мой бег ретивый.
Я ехал прочь. Иные сны...
Душе влюбленной грустно было,
И месяц с левой стороны
Сопровождал меня уныло!
Мечтанью вечному в тиши
Так предаемся мы, поэты;
Так суеверные приметы
Согласны с чувствами души.
Исполнительница. «Писавши эти строки и напевая их своим звучным голосом, он, при стихе:
И месяц с левой стороны
Сопровождал меня уныло! -
заметил, смеясь: «Разумеется, с левой, потому что ехал назад!»
...Пушкин был невыразимо мил, когда задавал себе тему уго щать и занимать общество. Однажды с этой целью явился он в Тригорское с своею большою черною книгою, на полях которой были начерчены ножки и головки, и сказал, что он принес ее для меня. Вскоре мы уселись вокруг него, и он прочитал нам своих Цыган. Впервые мы слышали эту чудную поэму, и я никогда не забуду того восторга, который охватил мою душу!.. Я была в упое нии как от текучих стихов этой чудной поэмы, так и от его чтения, в котором было столько музыкальности, что я истаивала от наслаждения; он имел голос певучий, мелодический и, как он говорит цро Овидия в своих Цыганах:
И голос шуму вод подобный.
Через несколько дней после этого чтения тетушка предложила нам всем после ужина прогулку в Михайловское. Пушкин очень обрадовался этому, и мы поехали. Погода была чудесная, лунная июньская ночь дышала прохладой и ароматом полей. Мы ехали в двух экипажах: тетушка с сыном в одном; сестра, Пушкин и я в другом. Ни прежде, ни после я не видала его так добродушно ве селым и любезным. Он шутил без острот и сарказмов; хвалил луну, не называл ее глупою, а говорил: «Я люблю луну, когда она осве щает прекрасное лицо», хвалил природу и говорил, что он торжест вует, воображая в ту минуту, будто Александр Полторацкий остал ся на крыльце у Олениных, а он уехал со мною; это был намек на то, как он завидовал при нашей первой встрече А. Полторацкому, когда тот уехал со мною. Приехавши в Михайловское, мы не во шли в дом, а пошли прямо в старый, запущенный сад, «Приют за думчивых дриад», с длинными аллеями старых дерев, корни кото рых, сплетясь, вились по дорожкам, что заставляло меня споты каться, а моего спутника вздрагивать. Тетушка... сказала: «Милый Пушкин, будьте же гостеприимны и покажите госпоже ваш сад». Он быстро подал мне руку и побежал скоро, скоро, как ученик, неожиданно получивший позволение прогуляться. Подробностей разговора нашего не помню; он вспоминал нашу первую встречу у Олениных, выражался о ней увлекательно, восторженно и в кон це разговора сказал: «Вы выглядели такой невинной девочкой; на вас было тогда что-то вроде крестика, не правда ли?»
На другой день я должна была уехать в Ригу... Он пришел утром и на прощанье принес мне экземпляр 2-й главы «Онегина», в неразрезанных листках, между которых я нашла вчетверо сло женный почтовый лист бумаги со стихами:
Я помню чудное мгновенье, и проч. и проч.
Когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него промелькну ло тогда в голове, не знаю. Стихи эти я сообщила тогда барону Дельвигу, который их поместил в своих «Северных цветах». Миха ил Иванович Глинка сделал на них прекрасную музыку...»
Звучит романс Глинки «Я помню чудное мгновенье» (звукозапись), исполнители слушают.
Исполнительница. «Итак, я переехала в Ригу. Тут гости ла у меня сестра... и тетушка... Пушкин писал из Михайловского к ним обеим.
...Его письмо к сестре очень забавно и остро, выписываю здесь то, что относилось ко мне:
Исполнитель. ...Каждую ночь гуляю я по саду и повторяю себе: здесь была она... Камень, о которой она споткнулась; лежит у меня на столе, подле увядшего гелиотропа.
Исполнительница. Никакого не было камня в саду, а споткнулась я о переплетенные корни деревьев. Веточку гелио тропа он точно выпросил у меня.
И с п о л н и т е л ь. ...Я пишу много стихов - все это, если хо тите, очень похоже на любовь, но клянусь вам, что это совсем не то... и все же мысль, что я для нее ничего не значу, что, пробудив и заняв ее воображение, я только тешил ее любопытство, что вос поминание обо мне ни на минуту не сделает ее ни более задумчивой среди ее побед, ни более грустной в дни печали, что ее пре красные глаза остановятся на каком-нибудь рижском франте с тем же пронизывающим сердце и сладострастным выражением, - нет, эта мысль для меня невыносима; скажите ей, что я умру от этого, - нет, лучше не говорите, она только посмеется надо мной, это оча ровательное создание. Но скажите ей, что если в сердце ее нет скрытой нежности ко мне, таинственного и меланхолического вле чения, то я презираю ее, - слышите? - да, презираю, несмотря на все удивление, которое должно вызвать в ней столь непривычное для ее чувство. 21 июля.
Исполнительница. Вскоре ему захотелось завязать со мной переписку, и он написал мне следующее письмо:
Исполнитель. Я имел слабость попросить у вас разреше ния вам писать, а вы - легкомыслие или кокетство позволить мне это. Переписка ни к чему не ведет, я знаю; но у меня, нет сил противиться желанию получить хоть словечко, написанное вашей хо рошенькой ручкой.
Ваш приезд в Тригорское оставил во мне впечатление более глубокое и мучительное, чем то, которое некогда произвела на меня встреча наша у Олениных. Лучшее, что я могу сделать в моей печальной деревенской глуши, - это стараться не думать больше о вас. Если бы в душе вашей была хоть капля жалости ко мне, вы тоже должны были бы пожелать мне этого, - но ветренность всегда жестока, и все вы, кружа головы направо и налево, радуетесь, видя, что есть душа, страждущая в вашу честь и славу. Прощайте, божественная, я бешусь, и я у ваших ног... 25 июля.
Снова берусь за перо, ибо умираю с тоски и могу думать только о Вас. Надеюсь, вы прочтете это письмо тайком, - спрячете ли вы его у себя на груди? Ответите ли мне длинным посланием? Пишите мне обо всем, что придет вам в голову, - заклинаю вас. Если вы опасаетесь моей нескромности, если не хотите компрометировать себя, измените почерк, подпишитесь вымышленным именем, - серд це мое сумеет вас угадать. Если выражения ваши будут столь же нежны, как ваши взгляды, увы! - я постараюсь поверить им или же обмануть себя, что одно и то же. - Знаете ли вы, что, перечтя эти строки, я стыжусь их сентиментального тона - что скажет Анна Николаевна?
...Знаете что? пишите мне...
Исполнительница. Получа это письмо, я тотчас ему отве чала и с нетерпением ждала от него второго письма; но он это второе письмо вложил в пакет тетушкин, а она не только не отдала мне его, но даже не показала. Те, которые его читали, говорили, что оно было прелесть как мило.
Исполнитель. Перечитываю ваше письмо вдоль и поперек и говорю: (милая! прелесть!) божественная!.. а потом: (ах, мерз кая!) Простите, прекрасная и нежная, но это так.
Нет никакого сомнения в том, что вы божественны, но иногда вам не хватает здравого смысла; еще раз простите и утешьтесь, потому что от этого вы еще прелестнее... 14 августа.
Все это было написано вчера. Сегодня почтовый день, и, не знаю почему, я вбил себе в голову, что получу от вас письмо. Это го не случилось, и я в самом собачьем настроении, хоть и совсем несправедливо: я должен быть благодарным за прошлый раз, знаю; но что поделаешь? Умоляю вас, божественная, снизойдите к моей слабости, пишите мне, любите меня, и тогда я постараюсь быть любезным. Прощайте, дайте ручку.
Вы способны привести меня в отчаяние; я только что собрался написать вам несколько глупостей, которые насмешили бы вас до смерти, как вдруг пришло ваше письмо, опечалившее меня в самом разгаре моего вдохновения.
Постарайтесь отделаться от этих спазм, которые делают вас очень интересной, но ни к черту не годятся, уверяю вас. Зачем вы принуждаете меня бранить вас? Если у вас рука была на перевязи, не следовало мне писать. Экая сумасбродка!
Скажите, однако, что он сделал вам, этот бедный муж? Уж не ревнует ли он часом? Что ж, клянусь вам, он не был бы неправ; вы не умеете или (что еще хуже) не хотите щадить людей. Хоро шенькая женщина, конечно, вольна... быть вольной. Боже мой, я не собираюсь читать вам нравоучений, но все же следует уважать мужа, - иначе никто не захочет состоять в мужьях. Не принижайте слишком это ремесло, оно необходимо на свете. Право, я говорю с вами совершенно чистосердечно. За 400 верст вы ухитрились возбудить во мне ревность; что же должно быть в 4-х шагах?..
Простите, божественная, что я откровенно высказываю вам то, что думаю; это - доказательство истинного моего к вам участия; я люблю вас гораздо больше, чем вам кажется. Постарайтесь хоть сколько-нибудь наладить отношения с этим проклятым г-ном Кер ном. Я отлично понимаю, что он не какой-нибудь гений, но в конце концов он и не совсем дурак. ...Как бы то ни было, но вы непре менно должны приехать осенью сюда или хотя бы в Псков. ...Вы приедете? - не правда ли?
...Прощайте! Сейчас ночь, и ваш образ встает передо мной, такой печальный и сладострастный; мне чудится, что я вижу ваш взгляд, ваши полуоткрытые уста.
Прощайте - мне чудится, что я у ваших ног, сжимаю их, ошущаю ваши колени, - я отдал бы всю свою жизнь за миг действи тельности. Прощайте, и верьте моему бреду: он смешон, но искренен. 21 (?) августа».
Исполнительница. В другом письме его было: Исполнитель. «Скажите, можно ли быть столь ветреной? Каким образом письмо, адресованное вам, попало не в ваши, а в другие руки? Но что сделано, то сделано - поговорим о том, что нам следует делать.
...Поговорим серьезно, т. е. хладнокровно: увижу ли я вас снова? Мысль, что нет, приводит меня в трепет. - Вы скажете мне: утешьтесь. Отлично, но как? влюбиться? невозможно. ...Покинуть родину? удавиться? жениться? Все это очень хлопотливо и не привле кает меня. - Да, кстати, каким же образом буду я получать от вас письма? Ваша тетушка противится нашей переписке, столь целомуд ренной, столь невинной (да и как же иначе... на расстоянии 400 верст). - Наши письма, наверное, будут перехватывать, прочитывать, обсуждать и потом торжественно предавать сожжению. По старайтесь изменить ваш почерк, а об остальном я позабочусь.- Но только пишите мне, да побольше, и вдоль и поперек, и по диагонали... А главное, не лишайте меня надежды снова увидеть вас. Иначе я, право, постараюсь влюбиться в другую. Чуть не забыл: я только что написал Нетти письмо, очень нежное, очень раболепное. Я без |ума от Нетти. Она наивна, а вы нет. Отчего вы не наивны? Не правда ли, по почте я гораздо любезнее, чем при личном свидании; так вот, если вы приедете, я обещаю вам быть любезным до чрезвычай ности - в понедельник я буду весел, во вторник восторжен, в среду |нежен, в четверг игрив, в пятницу, субботу и воскресенье буду чем вам угодно, и всю неделю - у ваших ног. Прощайте. 28 августа.
Исполнительница. Через несколько месяцев я переехала в Петербург и, уезжая из Риги, послала ему последнее издание Байрона, о котором он так давно хлопотал, и получила еще одно письмо, чуть ли не самое любезное из всех прочих, так он был признателен за Байрона!
Исполнитель. Никак не ожидал, чародейка, что вы вспомните обо мне, от всей души благодарю вас за это. Байрон получил в моих глазах новую прелесть - все его героини примут в моем воображении черты, забыть которые невозможно. Вас буду видеть я в образах и Гюльнары и Лейлы - идеал самого Байрона не мог быть божественнее. Вас, именно вас посылает мне всякий раз судь ба, дабы усладить мое уединение! Вы - ангел-утешитель, а я - не благодарный, потому что смею еще роптать... Вы едете в Петербург, и мое изгнание тяготит меня более, чем когда-либо. Быть может, перемена, только что происшедшая, приблизит меня к вам, не смею на это надеяться. Не стоит верить надежде, она - лишь хорошень кая женщина, которая обращается с нами как со старым мужем. Что поделывает ваш муж, мой нежный гений? Знаете ли вы, что в его образе я представляю себе врагов Байрона... 8 декабря.
Снова берусь за перо, чтобы сказать вам, что я у ваших ног, что по-прежнему люблю вас, что иногда вас ненавижу, что третьего дна говорил о вас гадости, что я целую ваши прелестные ручки и снова перецеловываю их, в ожидании лучшего, что больше сил моих нет, что вы божественны и т. д.».
Дважды звучит музыкальное вступление к романсу Глинки «Я помню чудное мгновенье».
Исполнитель выходит на авансцену и читает полный текст стихотворения. Затем - изображение А. П. Керн. Звучит ноктюрн до минор Шопена.
Ведущий. Послание к А. П. Керн навсегда останется одной из вершин русской и мировой лирической поэзии... Пройдут века и тысячелетия, но пока на Земле существуют жизнь и поэзия, со хранится близкий нам образ прелестной юной женщины - Анны Петровны Керн, -начертанный рукой поэта...
Она родилась на рубеже двух веков под зеленым штофным балдахином, шестнадцати лет была выдана замуж за старика генерала, в девятнадцать встретилась с Пушкиным и... вошла в бессмертие.
Звучит заключительная часть ноктюрна Шопена.
(По материалам журнала «Литература в школе»)
13PAGE 15
13PAGE 14815
15
Приложенные файлы
